Паранойя - Страница 43

Лиса. Глупый. Отношения меняются. Из романтической любви вырастает семейная.

Гоголь. Это не про нас, Лиза, не про нас… Мы будем любить друг друга, как Ромео и Джульетта, пока смерть не разлучит нас, причем и ты, и я знаем эту смерть в лицо. Но я не боюсь. У нас ведь абсолютно не может быть жизни вне друг друга. Я могу поклясться забыть тебя — ради тебя, ради того, чтобы ты осталась жива. Я могу уехать в Москву и стать там телеведущим, завести себе жену и двоих детей. Но беда в том, что мы оба знаем, чем это закончится: тем, что ты сбежишь ко мне, а я сбегу к тебе.

Лиса. Послушай. Я поговорю с ним. Поговорю очень уважительно. Объясню, что нас не за что наказывать. Что мы с тобой — больные люди. Больные друг другом. Что мы пытались излечиться, но у нас ничего не вышло. И что мы просим только об одном: оставить нас в покое, не трогать нас двоих. Мы поселимся у тебя на Захарова. А еще лучше — купим эту квартирку, нашу берлогу. Мы сделаем здесь самый безумный ремонт, который только заказывали у дизайнеров. Я, например, подумываю о зеленом полу. Или ноле.

Гоголь. Это вчерашнее слово. Я буду настаивать на прозрачном, заполненном водой, с плавающими под ногами золотыми рыбинами. Как во дворце в Коссово. Девятнадцатый век. Позавчерашнее слово вместо вчерашнего.

Лиса. Ремонт. На кухне у нас будет детская. Нет. Лучше в коридоре. Сами будем жить здесь. Летом будем ездить в Кобрин к бабуле.

Гоголь. У моей матери есть дача, не забывай. А там — пионы и, кажется, гортензии.

Лиса. Я устроюсь учителем французского языка в школу. Или стану офисной дивой. По вечерам — смотреть фильмы с ноутбука, и ты постоянно будешь засыпать на мелодрамах. И храпеть, медведина позорная.

Гоголь. А ты будешь ненавидеть фильмы про войну, а я стану их таскать пачками.

Лиса. У нас будут наши книги, мы читаем их на кровати, бок к боку, и постоянно цитируем, и шикаем друг на друга: «Не мешай читать!»

Гоголь. Ребенок заплакал, твоя очередь баюкать.

Лиса. Да, да, сейчас, иду.

Гоголь. Весь этот прекрасный мир, моя Лиза, этот трогательный и угловатый раек, никогда–никогда не овеществится. Трагедия заключается в том, что мы — отнюдь не те Адам и Ева, которые, в бигуди и трениках, могли бы его безропотно заселить.

Лиса. Адам. Я тебя никому не Адам.

Гоголь. Скажи–ка мне, Лиза. Что будет со всем твоим движимым и недвижимым имуществом, твоими домами и виллами, в случае если тебя не станет? Физически не станет? Я имею в виду, нет ли угрозы, что, почувствовав ваше охлаждение, он решит обезопасить свои капиталы путем устранения временного владельца?

Лиса. Я подписывала массу всяких документов на всех языках, включая, кажется, латинский. Я думаю, что среди них спокойно могла быть дарственная на его имя, вступающая в силу в случае моей недееспособности или смерти. Но слушай, неужели ты думаешь, что, случись что, судьба имущества будет решаться по какому–то закону? Эй, очнись! Ты помнишь, о ком мы говорим? Он у любого может забрать принадлежащее ему по праву, нажитое, накопленное, сэкономленное. — никто не пикнет, еще судьбу благодарить станет! В моем же случае, как ты понимаешь, это все, мягко говоря, немножко не принадлежит мне.

Гоголь. Все ясно.

Лиса. Что тебе ясно?

Гоголь. Что тебя можно не убивать ради твоих богатств, все равно мне не достанется ни черта, даже если ты сейчас завещание напишешь.

Лиса. Дурак. Подай мои трусики.

Гоголь. Что такое? Почему уходишь?

Лиса. Мне надо сегодня, я не останусь, это опасно.

Гоголь. Ты идешь к нему?

Лиса. Не говори глупостей.

Гоголь. Ты каждый вечер ходишь к нему? После нас?

Лиса. Невинский, обращай свою фантазию в написание рассказов, а не в подозрения. У тебя это лучше получается.

Прихожая (микрофон 2)

Гоголь. Лап, я заклинаю, останься хотя бы на чай.

Лиса. Мне надо идти.

Гоголь. Я разобью твои часы.

Лиса. Все. Бай.

(17)

Министерство госбезопасности

Совершенно секретно

Во исполнение поручения спецгруппы планирования операций, высылаем психопортрет наблюдаемого Гоголь.

Закр. кафедра психоневрологического портретирования

Института криминалистики МГБ

20 октября

Изучение материалов аудионаблюдения за Гоголем позволяет заключить, что он обладает холерическим темпераментом со склонностью к меланхолическим состояниям. Психическую систему характеризует подвижность, склонность к частой смене настроений и состояний. При этом, и это подтверждается криптографическим анализом почерка, является легко убеждаемой личностью, поддающейся чужому влиянию. Исходя из личных качеств Гоголя, оптимальным для работы с ним «на убеждение» является уверенный в себе сангвиник, выше его по росту и крупнее физически. Более внушаем вечером, чем утром; утром вообще склонен пребывать в беспричинно раздраженном состоянии.

Имеет латентную склонность к алкоголизму. Введение в его круг лиц, на регулярной основе употребляющих тяжелые наркотические вещества, могло бы резуль–тироваться в приобретение наркоманских привычек.

Легковозбудим, но поведение в кризисных ситуациях непредсказуемо, на него может повлиять даже количество часов сна, полученного ночью. Труслив, но эта черта характера не является доминантной, и рассчитывать на ее объективацию в случае чрезвычайного положения не приходится: высокий потенциал агрессии кроется в чрезвычайной вспыльчивости. В состояниях злобы способен полностью потерять контроль над собой, но не до утраты памяти.